С тех пор как «Вечерня» посетил папский компьютер (это случилось неделю назад), отец Игнасио Арреги и его команда иезуитов — специалистов в области информатики посменно дежурили, наблюдая за центральной компьютерной системой Ватикана. Смена длилась двенадцать часов. Оставалось десять минут до часа ночи, и Арреги вышел в коридор, к автомату, чтобы принести себе кофе. Автомат, проглотив две монеты по сто лир, выдал взамен пустой пластмассовый стаканчик и струйку сахара. Иезуит беззвучно выругался, глядя в окно на темный силуэт дворца Бельведере на противоположной стороне улицы, освещенной фонарями, под которыми как раз проходил ночной дозор швейцарцев. Пошарив в карманах, он нашел еще две подходящих монеты. На этот раз кофе он получил, но без сахара, поэтому вынужден был воспользоваться первым стаканчиком (который, к счастью, не опрокинулся в мусорной корзине), чтобы подсластить напиток. Затем Арреги вернулся в компьютерную, перехватывая обжигающий пальцы стаканчик из одной руки в другую.

— Он появился, падре.

Ирландец Куй, сняв очки, взволнованно протирал их салфеткой, не отрывая глаз от экрана своего компьютера. Другой молодой иезуит, итальянец Гарофи, отчаянно барабанил по клавиатуре второго компьютера, отслеживая непрошеного гостя.

— «Вечерня»? — коротко спросил Арреги, глядя через плечо Куй на дисплей, где мигали красные и синие значки и стремительно проходили файлы, которые перелистывал хакер. Этот компьютер воспроизводил его действия, а компьютер Гарофи пытался идентифицировать и локализовать его.

— Думаю, да, — отозвался ирландец, надевая протертые очки, — Во всяком случае, он знает дорогу и продвигается очень быстро.

— Он дошел до СТ?

— До некоторых. Однако он хитер: не попадается. Отец Арреги отпил глоток кофе, который обжег ему язык.

— Будь он проклят.

СТ — саддукейскими тенетами — на жаргоне ватиканской команды именовались своеобразные информационные лабиринты, устроенные с целью сбить пиратов с пути или заставить их как-то выдать себя, что делало возможной их идентификацию. СТ, поставленные против «Вечерни», должны были вынудить его открыть кое-какие из своих карт, что сделало бы его уязвимым.

— Он ищет ИНМАВАТ, — объявил Куй.

В его голосе, как и тогда, неделю назад, прозвучала нотка восхищения, и отец Арреги бросил хмурый взгляд на шею и затылок молодого священника, который, припав к клавиатуре, держа правую руку на «мыши», пристально следил за продвижением хакера. С этим ничего не поделаешь, подумал он, допивая кофе. Он и сам не мог избежать чувства профессионального восхищения при виде работы какого-нибудь достойного члена компьютерного братства, да еще такого искусного и сумевшего так засекретить себя, как «Вечерня», хотя он и являлся нарушителем и пиратом, из-за которого все они не спали уже целую неделю.

— Ну вот, — сказал ирландец.

Даже Гарофи перестал стучать по клавишам и вонзился глазами в дисплей, по которому сплошной лентой бежал ИНМАВАТ — архив, предназначенный для использования только наиболее высокопоставленными членами курии.

— Да. Это «Вечерня», — произнес Куй тоном человека, узнавшего подпись старого друга.

В наступившей тишине треск пластмассового стаканчика, смятого в кулаке отца Арреги, прозвучал как взрыв. На дисплее Гарофи мигал курсор сканера, соединенного напрямую с полицией и с телефонной сетью Ватикана.

— Он действует точно так же, как и в прошлый раз, — сказал итальянец. — Скачет с линии на линию, чтобы закамуфлировать место входа.

Отец Арреги не отрывал глаз от курсора, двигавшегося то вверх, то вниз по восьмидесяти четырем строчкам ИНМАВАТа. Его команда трудилась несколько дней, устанавливая одну из саддукейских ловушек для того, кто пожелал бы проникнуть в V01A — личный терминал Его Святейшества Папы. Ловушка срабатывала только в том случае, если вторжение совершалось извне: при входе в ИНМАВАТ пирату «садился на хвост» секретный код — разумеется, без его ведома. Когда хакер добирался до V01A, этот сигнал блокировал доступ туда и направлял его по ложному адресу — V01ATS, где никакие его действия не могли причинить вреда, но где он оставил бы свое очередное послание, считая, что оставляет его в личном компьютере Папы.

Курсор, помигивая, остановился на V01A. В течение бесконечных десяти секунд никто из троих иезуитов не дышал; три пары глаз были неотрывно прикованы ко второму дисплею. Наконец курсор с легким щелчком исчез, и на экране появилось миниатюрное изображение часов, означающее ожидание.

— Он входит. — Куй произнес это так тихо, словно «Вечерня» мог его услышать. Лицо у него пошло красными пятнами, в снова запотевших очках отражался экран.

Отец Арреги кусал нижнюю губу, то расстегивая, то вновь застегивая верхнюю пуговицу сутаны. Если бы ловушка не сработала или пират заподозрил о ее существовании, он мог разозлиться. А рассерженный хакер в столь деликатном архиве, каким являлся ИНМАВАТ, — явление непредсказуемое. На всякий случай ватиканские специалисты припрятали в рукаве один козырь: достаточно было нажать на определенную клавишу, чтобы ИНМАВАТ оказался выведен за пределы системы. Плохо было то, что в этом случае «Вечерня» понял бы, что за ним охотятся, и скрылся в мгновение ока. А еще хуже — что в один прекрасный день он мог вернуться и на сей раз применить какую-либо иную, неожиданную тактику. Например, ввести программу-убийцу, портящую и уничтожающую все на своем пути.

Часы исчезли, и формат экрана изменился.

— Он там, — выдохнул Гарофи,

«Вечерня» находился в V01A, и глаза троих иезуитов снова впились в монитор: в каком из двух архивов он оказался — в настоящем или ложном? По мере того как на экране выписывались буквы и цифры кода, Куй сдавленным от волнения голосом читал их:

— Вэ-ноль-один-а-тэ-эс.

И, дочитав, улыбнулся — широко, гордо, удовлетворенно. «Вечерня» попался в саддукейские тенета, и личный компьютер Папы находился вне пределов его досягаемости.

— Хвала Господу, — выговорил отец Арреги.

Зажав в руке оторванную пуговицу, он наклонился, чтобы прочесть послание, буква за буквой появлявшееся на экране:

После этого «Вечерня» отключился, и его сигнал исчез с дисплея.

— Его невозможно локализовать, — отец Гарофи шарил по экрану курсором «мыши», но все было бесполезно. — Он стирает за собой следы. Этот хакер хорошо знает свое дело.

— И псалмы тоже, — отозвался отец Куй, включая принтер, чтобы сделать распечатку послания. — Это ведь шестьдесят третий, верно?

Отец Арреги покачал головой;

— Семьдесят третий. Семьдесят третий псалом, — повторил он, все еще вглядываясь в экран компьютера Гарофи. — «Плач о разоренном храме».

— И еще кое-что нам о нем известно, — вдруг сказал отец Куй. — Этот пират обладает чувством юмора.

Остальные двое взглянули на его монитор. По всему экрану прыгали шарики, похожие на мячики для пинг-понга. Ударившись о стенку, каждый превращался в два; а когда они сталкивались между собой, на экране появлялся маленький ядерный «гриб», в середине которого возникало слово «бум!».

Арреги был возмущен.

— Ах, каналья! — сквозь зубы пробормотал он. — Проклятый еретик!

Вдруг осознав, что все еще сжимает в кулаке пуговицу от сутаны, он со злостью швырнул ее в корзину для мусора. Отец Куй и отец Гарофи, не отрываясь от своих компьютеров, беззвучно хихикнули.